40. ФИЛЬТРАЦИЯ СЕРЫ

Каждый участник полета знал, что путешествие будет долгим и что его поколению не суждено увидеть пункт назначения. Разобравшись с жизненно важными проблемами — сила тяжести, производство воздуха, воды, пищи, наличие жилищ, — пассажиры обратились к менее важным вопросам: обеспечение досуга, занятия искусствами, оформление объединений по интересам, стихийно возникших в Парадизе.

В центре нового городка комик Жиль выступал с шоу одного актера. «Идет манифестация против „Последней надежды“. Встречаются два участника шествия, и один говорит другому: „Почему ты выступаешь против проекта?“ — „Ну, потому что это проект трусов, которые не хотят жить на нашей планете. А ты?“ — „Потому что я очень хотел бы сам в нем участвовать“».

Смех аудитории.

«Знаете, почему полицейские не стреляли по ракете в момент ее старта? Они были убеждены, что двигатели корабля работают на углеводородах и что резервуары с горючим занимают все туловище „Бабочки“. Значит, стоит открыть стрельбу — и все взорвется».

Смех в зале.

Жиль входил в раж. Для новой жизни требовалось создать новый юмор. Однако Ив понимал, что для поддержания хорошего настроения людей в целом обязательно нужно было шутить по поводу проекта.

«Двое жительниц города Парадиз разбивают лужайку в долине 32 сегментов. Одна говорит другой:

— Как, по-твоему, изменится мода внутри нашей „Бабочки“ за 1000 лет полета?

— Ну, — отвечает та, — я-то в любом случае намереваюсь всегда ходить в купальнике, чтобы привлекать к себе внимание эти здоровяков — строителей холмов».

Лучше всех на шутки реагировал Габриэль Макнамарра, и если он начинал гоготать где-то поблизости, окружающие вскоре переставали понимать, смеются ли они над тем, что говорит Жиль, или над тем, какое воздействие его слова оказывают на промышленника.

Так прошла первая неделя полета. Когда с подбором добровольцев стали возникать трудности, так как никто не хотел исполнять тяжелую работу, Иву Крамеру удалось с помощью одной из радиоантенн «Звездной бабочки» поймать выпуск теленовостей с Земли. Ведь волны, несущие телевизионные сигналы, распространяются во все стороны, в том числе в космос. Адриан Вейсс решил установить в центре Парадиза огромный экран высотой пять метров. Увиденное поразило пассажиров «Бабочки». Новости представляли зрителям череду зверств. Отсюда, издалека, астронавты видели все более отчетливо, что все руководители государств действовали заодно и стремились ограничить свободу народов. В конце концов люди должны были оказаться перед выбором: подчиниться или умереть от голода. Даже межнациональные и межконфессиональные конфликты на расстоянии вдруг стали казаться не чем иным, как играми вождей с целью отвлечь внимание людей или навербовать себе новых сторонников. Диктаторы делали вид, будто жаждут поколебать устои демократии. Президенты ссорились друг с другом или с фанатиками, но в конечном итоге политическим, экономическим, военным или религиозным лидерам удавалось повернуть ситуацию таким образом, чтобы нагнать на простых людей побольше страху и тем самым помешать им действовать и мыслить непредвзято. Журналисты не жалели красок, стремясь затуманить головы зрителей ужасом. Кадры с изображением мертвых детских тел Демонстрантов, скандирующих призывы к убийству и потрясающих ножами или стреляющих в воздух из автоматического оружия, жестокие комментарии обозревателей, умело вставленные намеки сменяли друг друга, позволяя сформировать то или иное общественное мнение.

«Все на Земле, без малейших исключений, в отдельно взятый момент времени думают примерно одно и то же, поддаваясь порыву — эмоциям, диктуемым телевидением», — именно это со всей очевидностью осознали 144 000 пассажиров. Ив Крамер понял: трансляция теленовостей с Земли лучше любой торжественной речи поможет поддерживать на прежнем уровне энтузиазм и чувство локтя у участников проекта. У многих из них возникло ощущение, что они больше не принадлежат к тому биологическому виду, представители которого рвали друг друга в клочки на большом экране.

Элизабет на короткое время оставила рулевую рубку и в свою очередь тоже обратилась к веренице кадров, сменявших друг друга на круглосуточном информационном канале. В этот момент в эфир вышло короткое сообщение, посвященное «Звездной бабочке». Специалист в области космонавтики объяснял, что 144 000 пассажиров межпланетного корабля не имеют никаких шансов успешно завершить проект, ведь из-за неизбежного износа всех систем звездный парусник просто не сможет функционировать на протяжении 1000 лет.

— Кажется, они продолжают поливать нас грязью даже теперь, когда мы находимся далеко от них. Они по-прежнему нас ненавидят… — с горечью заметил конструктор.

— Быть может, они думают, что мы их слышим, и хотят нас напугать.

— Как можно быть уверенным в собственной правоте, когда весь мир говорит тебе, что ты ошибаешься? — произнес Ив.

— Мы похожи на лососей, плывущих против течения реки: мы не видим ничего, кроме конечной цели путешествия.

Тем временем выпуск новостей продолжился. Диктор рассказывал о таянии ледовой шапки на полюсах в связи с дырами в озоновом слое планеты. Подъем уровня Мирового океана привел к новой череде цунами. В результате многие прибрежные города оказались под водой. На планете свирепствовал новый вирус, попавший к человеку от птиц и мутировавший в смертельную разновидность гриппа. Вакцины против этой болезни не существовало. По прогнозам экспертов, угроза гибели нависла над сотнями миллионов человек.

— Мы родились в худшем из времен. Еще никогда на Земле не было столько насилия, столько болезней и такого загрязнения окружающей среды.

Элизабет пожала плечами.

— Должно быть, точно так же думали люди в любую из предшествующих эпох. Неужели ты полагаешь, что в прошлом, когда свирепствовали чума, холера, бушевали мировые войны, процветало рабство, современники этих событий не говорили таких же слов? Каждое поколение искренне убеждено в том, что на планете жилось лучше до них и обязательно будет лучше после. Тем не менее ситуация никогда не меняется. Просто сегодня мы лучше информированы о происходящем, поэтому оно вызывает у нас гораздо больший ужас. Нужно сохранять хладнокровие.

Жуткие кадры не переставали сменять друг друга.

— Тогда, быть может, нам следовало остаться, — процедил Ив сквозь зубы.

— И это говоришь ты — тот, кто организовал весь этот проект! Теперь ты утверждаешь, что мы должны были остаться на Земле?!

— Меня охватили сомнения. Бежать — разве это не означает проявить малодушие?

— Тогда что, по-твоему, можно назвать храбростью?

— Остаться на планете и сражаться.

— Сражается тот, у кого есть шанс победить. Если бы мы остались на Земле, мы могли бы лишь подчиниться и пассивно наблюдать за тем, как человечество идет к собственной гибели.

Под скулами конструктора перекатились желваки.

— Но мы даже не попытались.

— Ив, не будь глупцом. Как ты еще можешь испытывать сомнения? Ты поступил правильно. Это очевидно. Мы поступили правильно. У нас не было ни малейшего шанса хоть что-нибудь изменить на Земле. Шесть миллионов лет дурного поведения невозможно стереть за время жизни одного-единственного поколения. Последняя (и единственная) надежда — это бегство!

Ив продолжил играть желваками, когда на большом экране появились новости спорта, и взорам зрителей предстали толпы фанатов, скандирующих название своей команды. В миг триумфа спортсмены качали ведущего игрока, который держал в руках завоеванный кубок.

— На Земле было и что-то хорошее, — отчетливо произнес Крамер.

— А ты чего бы хотел — мировой революции? Элизабет вновь слегка пожала плечами.

— Теперь уже слишком поздно. Ты же видел, как один только факт создания «Звездной бабочки» сумел настроить против нас все человечество. Нас бы стерли в порошок, прежде чем мы смогли хотя бы заявить о своих намерениях.

Большинство жителей Парадиза оторопело внимали сменявшим друг друга сюжетам о жизни того мира, который казался им все более чужим. Вслед за выпуском новостей, пришедших из их прошлой жизни, Адриан Вейсс решил показать на большом мониторе картину, открывавшуюся с капитанского мостика, то есть безбрежное море звезд.