Крамер вошел в лес и обнаружил, что Адриан, без сомнения, выпустил в Цилиндр представителей новых видов живых существ: среди ветвей деревьев резвились белки, по стволам, покрытым корой, сновали ящерицы, всюду порхали бабочки и, конечно, сменяя друг друга, трудились муравьи. Насекомые тащили опавшие листья к куполу муравейника, и их ноша непрерывно сотрясалась от прикосновения маленьких ножек. Ив вспомнил фразу Адриана: «В отдаленном будущем человечеству предстоит выбрать, жить ли ему как крысы или как муравьи».
Длинноволосые девушки, крутившие педали деревянных велосипедов, поздоровались с конструктором и получили от него ответное приветствие. На расположенное чуть дальше поле с подсолнечником слетелась туча пчел, которые одна за другой опыляли цветы и улетали в сторону улья. Ив Крамер вспомнил, как он в первый раз попробовал знаменитый мед под маркой «Сделано в Парадизе». Его вкус отличался от земных сортов. На самом деле он оказался не так хорош, но это был «их» мед.
Ив сорвал один подсолнечник и вдохнул его аромат. Цветы этого вида подсказали людям правильное решение задолго до начала проекта: «Повернуться к свету».
Крамер взобрался на холм, к истоку реки, и сверху смог полюбоваться панорамой городка Парадиз и окрестностей. «Здесь так же хорошо, как на Земле», — подумал ученый. Он проследил за полетом маленького воробья и обратил взгляд на солнце в форме трубки, а затем еще выше в небо. Там Ив различил другое поле с подсолнечниками, но расположенное вверх ногами, другой лес вверх ногами, других людей на деревянных велосипедах, перемещающихся туда-сюда и не обращавших на него никакого внимания. Они тоже находились вниз головой, но их волосы не свешивались к солнцу.
«Здесь лучше, чем на Земле». Конструктор даже перестал скучать по ветру или лучам настоящего солнца. Он оставил прошлое позади. Его больше не одолевали мысли о будущем. Он наконец-то оказался в бесконечном и идеальном настоящем.
На плечо Крамеру легла чья-то рука. Он обернулся. Это был комедиант Жиль.
— Ага, патрон, пришла пора посетить темницу и потихоньку поздороваться с приговоренными к смерти?
— Здравствуй, Жиль. Отдыхаешь?
С этими словами Ив кивнул на бутылку со спиртным, которую комик держал в руке.
— Паясничать — это крайне утомительная работа, любому в такой ситуации понадобилось бы время от времени уходить на перерыв.
— Ты здесь счастлив?
Хотите знать правду? Нет. Для туриста это вполне подходит: жратва классная, а девушки милы и не имеют «комплексов». Но как шут я здесь скучаю. Над вами даже не посмеешься по-настоящему, у вас маловато гротескных черт для создания хорошей карикатуры. Кризисы здесь случаются редко, и потому у меня нет повода проявить свое остроумие. На самом деле все идет слишком хорошо. Мы, комедианты, существуем для того, чтобы противостоять тоске, но если нет тоски, зачем мы тогда нужны? Скорее бы уж началась хорошая заварушка, чтобы можно было посмеяться. Тогда я вновь почувствую себя полезным.
Ив нахмурился, но затем понял, что Жиль шутит. Поколебавшись, Крамер издал короткий принужденный смешок. Комик ответил ему тычком в плечо и отправился в соседний лес смаковать содержимое бутылки.
Весь вечер конструктор провел на вершине холма, наблюдая за постепенным угасанием искусственного солнца и одновременным появлением первых светлячков. Он сказал себе, что для абсолютного совершенства этому миру не хватает лишь утренней росы. Вместо этого на главном источнике света по утрам собиралось лишь немного конденсата, каплями стекавшего на землю.
47. ОПАСНОСТЬ КАРАМЕЛИЗАЦИИ
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Каждое утро на площади городка Каролина проводила коллективные занятия гимнастикой. Под ритмичную музыку темноволосая девушка показывала движения, которые должны были задействовать все мышцы тела, упорядочить дыхание и частоту сердечных сокращений. Ив Крамер пытался (правда, довольно неумело) следовать примеру астронома, но большого успеха не достиг.
Внезапно всюду замигали красные огни общей тревоги и заревела сирена. Последний раз такое произошло в тот момент, когда заело парус и старт корабля с околоземной орбиты оказался под вопросом. На экране телевизоров появилось лицо Джослин, перечеркнутое широкой полосой помех. Женщина объявила ужасную новость. В Парадизе было совершено преступление.
Ив схватил велосипед и примчался в мэрию, в центральном зале которой уже находились Габриэль Макнамарра, Адриан Вейсс и Джослин Перез.
— Все было слишком хорошо, чтобы длиться долго, — с горечью подчеркнул Габриэль. — Один из пассажиров не выдержал.
Расследование показало, что это дело было связано с сердечными чувствами. Отвергнутый любовник напился и, найдя на дне бутылки силы, заколол кухонным ножом свою бывшую подружку.
— Алкоголя и ревности оказалось достаточно для того, чтобы нарушить безмятежное спокойствие нашего рая, — заключила Джослин, которую это происшествие, судя по всему, потрясло больше, чем всех остальных.
Итак, отсутствие оружия у жителей «Звездной бабочки» ни в малейшей степени не помешало убийце. Для совершения непоправимого ему хватило обычного кухонного ножа.
— В любом случае мы не сможем конфисковать все ножи с острым концом и заменить их на ножички с закругленным верхом, какие обычно дают детям…
Ив Крамер вспомнил фразу своего отца, Жюля: «Любовь — это не тот путь, по которому надо идти. Из-за любви можно убить, ею можно оправдать гнусные поступки. Единственный надежный путь — это следовать за светом».
— Что делать с виновником преступления? Посадить в тюрьму? Убить его? Простить ради поддержания общего спокойствия?
— Как вышло, что на стадии отбора кандидатов никому не удалось распознать склонность этого типа к насилию? — спросил Макнамарра.
— С первых дней полета этот человек был приятным в общении, работящим, он оптимистично смотрел на происходящее и по всем параметрам подходил для жизни в обществе себе подобных. Кроме того, он обладает особыми, ценными навыками.
— Он булочник, — подтвердил Адриан Вейсс. — И не просто какой-то захудалый пекарь, а лучший булочник города Парадиз.
Ив вспомнил восхитительные круассаны, которыми он лакомился каждое утро, и расстроился еще больше. Если вычеркнуть этого булочника из числа членов общества, придется есть менее вкусные булочки.
— Только этого нам не хватало… Я говорил вам: именно человеческий фактор хуже всего поддается управлению. Черт побери, почему?! Почему?! ПОЧЕМУ?!
Не сдержавшись, промышленник схватил со стола один из стаканов, наполненных водой, и со всех сил бросил его об стену, разбив вдребезги. После столь внезапного приступа гнева все присутствующие с тревогой переглянулись.
— Нужно примерно наказать его! — сказал Макнамарра. — Чтобы такое больше не повторилось. Где сейчас этот булочник?
— Заперт в собственном доме и рыдает там.
— Мы не можем простить его и отпустить на свободу. Ведь это будет означать, что в городе Парадиз можно убивать, не опасаясь наказания.
— Но казнить его мы также не вправе, потому что тем самым покажем, что наше общество функционирует по принципу «Око за око, зуб за зуб».
— Может быть, стоит заставить его больше работать — например, по ночам? — предложил Ив примирительным тоном.
Тут Крамер смутился, осознав, что сморозил глупость, поскольку булочники и так начинают свою работу до восхода солнца.
Джослин Перез предложила созвать народный суд — двенадцать присяжных, избранных слепым жребием. Так и сделали. Судебный процесс оказался коротким, потому что никто не знал, с какого конца подойти к решению проблемы. Суд приговорил обвиняемого к тюремному заключению. Обитателям «Звездной бабочки» пришлось довольно быстро построить здание темницы, чтобы разместить там осужденного. Тем не менее из-за этого преступления у всех людей возникло чувство, что их общество утратило невинность. На белой поверхности листа возникла первая черная точка.